Featured

Государство – это он

karimovГлава независимого Узбекистана Ислам Каримов в этом году отметит двадцати летие пребыва ния на президентском посту. Он возглавляет государство с 1990-го года, когда Верховный Совет Узбекской ССР проголосовал за введение президентства, и с тех пор избирался трижды, несмотря на конституционный запрет.


Впрочем, Каримова давно не волнуют нападки в связи с практически узаконенным им пожизненным президентством: узбекский лидер уверен, что только он способен поддерживать стабильность в построенном им государстве, и потому не нуждается ни в преемниках, ни в доказательствах легитимности своего правления. «Полит.ру» публикует статью международного обозревателя газеты «Время новостей» Аркадия Дубнова. В статье речь пойдет о личности и государственности в современном Узбекистане, а также о том, какие вызовы бросает глобальная политика постсоветским лидерам. Материал опубликован в журнале «Россия в глобальной политике» (2010. № 1).


Нынешнее столетие решительно перекраивает карту стратегических приоритетов, уводя в тень одни части света и выдвигая на авансцену другие. Евразия стала ареной, на которой пересекаются разнообразные интересы мировых держав, а малые и средние государства, расположенные здесь, превращаются в объекты большой политики. Но пассивная роль устраивает далеко не всех, честолюбивые лидеры ряда стран стремятся вести свою собственную игру и с «ровней» (например, соседями), и с «грандами» – Россией, США, Китаем, Европейским союзом. К числу таких лидеров относится Ислам Каримов.


Бессменный глава независимого Узбекистана – дуайен всего корпуса постсоветских руководителей и по возрасту (72 года) и по сроку пребывания на президентском посту. 24 марта 2010 г. исполнится 20 лет с того дня, когда Верховный Совет Узбекской ССР проголосовал за введение президентства и избрал на должность президента страны Каримова. До тех пор в Советском Союзе был только один президент – Михаил Горбачёв, да и на союзном уровне этот пост только что ввели. Каримов проторил путь к президентскому креслу остальным лидерам союзных республик – до той поры просто местным партийным вождям, которые не преминули взять пример с ташкентского коллеги. Как вспоминают очевидцы, президент СССР был недоволен. «29 марта 1990 года в кулуарах съезда ВЛКСМ Горбачёв назвал этот шаг преждевременным, однако к тому времени он уже не влиял на ситуацию в республиках, а посему его отношение практически не вышло за рамки личного восприятия», – пишет неподцензурный узбекский сайт Uzmetronom.com.


Ислам Каримов никогда не скрывал, что не разделяет понятий «Узбекистан» и «президент». Построенное государство – это, по сути, его личный проект. За два десятилетия он пережил множество потрясений, но теперь творению Каримова предстоит самое тяжелое испытание. Фундаментальный геополитический сдвиг, происходящий в мире, заставляет отказываться от постсоветских практик. Вызовы слишком масштабны, чтобы для ответа на них хватало опыта партийной номенклатуры, пусть и помноженного на националистический азарт, с которым всегда связано строительство новой государственности.


СОЗДАНИЕ ФОРМЫ


«С точки зрения возраста я уже подхожу к той черте, когда мне больше надо думать о том, кто будет продолжать ту модель развития Узбекистана, которую я заложил в 1991 году». Эти слова президент Ислам Каримов произнес больше восьми лет назад, в конце января 2002 г., объясняя необходимость проведения референдума о введении двухпалатного парламента и продлении срока президентских полномочий с пяти до семи лет.


С тех пор Каримов не вспоминает о том, что ему пора думать о преемнике. Заступая когда-то на свой очередной президентский срок, он обмолвился: «Я буду жить долго». Эти слова уже тогда были восприняты как ясный сигнал всем, кто готов был покуситься на его кресло: мол, не дождетесь. Некоторые и вправду не дождались.


Каримова давно не волнуют нападки критиков в связи с практически узаконенным им пожизненным президентством. Если не считать выборов 1990 г., за 20 лет он всего трижды избирался главой независимого Узбекистана – в 1991, 2000 и 2007 гг. В 1995 г. полномочия продлили на референдуме. Еще один плебисцит (2002) увеличил конституционные сроки президентского мандата с пяти до семи лет. Причем спустя три года «выяснилось», что это положение относится и к действующему главе государства, хотя вопросы, вынесенные на голосование, этого не подразумевали.


Еще в октябре 1998 г. Ислам Каримов в интервью автору этой статьи утверждал: «У нас в Узбекистане сроки полномочий законодательного органа и президента по Конституции обозначены четко, и мы не будем играть в эти игры с продлением или сокращением полномочий – ведь это тогда лишний раз поставит под сомнение стабильность самой Конституции». А стабильность Конституции, говорил Каримов, есть гарантия стабильности в стране. В том же интервью он утверждал, что в Узбекистане создана система, «при которой парламентские и президентские выборы проводятся примерно в одно и то же время... чтобы настроения людей, голосующих за депутатов, не сильно отличались от настроений или проблем, волнующих их в тот момент, когда они идут на выборы президента». «Я надеюсь, что такая система надолго сохранится в Узбекистане», – сказал Каримов. Надеждам президента не суждено было сбыться, «система» по его же велению вскорости приказала долго жить.


Стоит заметить, что эти суждения узбекского президента прозвучали в ответ на вопрос, как он относится к принятому тогда Нурсултаном Назарбаевым решению провести досрочные выборы президента Казахстана в январе 1999 г.


В 2007 г. случился еще один характерный для узбекской правовой системы казус, демонстрирующий тамошнее понимание «стабильности Конституции как гарантии стабильности в стране». Согласно Основному закону, выборы президента проводятся в год истечения конституционного срока его полномочий – в первое воскресенье третьей декады декабря. Последний раз до этого Ислам Каримов принес присягу на заседании парламента 21 января 2000 г. Проведение же выборов 23 декабря (первое воскресенье третьей декады) 2007 г. означало нарушение статьи 90 Конституции страны, определяющей срок президентства в семь лет. Фактически полномочия Каримова оказались пролонгированы на 11 месяцев.


На это противоречие попытался тогда обратить внимание Конституционного суда (КС) Узбекистана правозащитник Джахонгир Шосалимов. Однако хотя закон обязывает КС отвечать на запросы граждан в десятидневный срок, Шосалимов так и не дождался ответа. Узбекская же оппозиция, а вслед за ней и многие международные наблюдатели, сочли лишние 11 месяцев пребывания Каримова в должности незаконной узурпацией власти. Однако официальный Ташкент даже бровью не повел в ответ на эти обвинения. Тем более что их тактично «не заметили» и лидеры мировых держав – ни в Вашингтоне, ни в Брюсселе, ни в Берлине, ни в Москве и словом об этом не обмолвились.


Но вольно или невольно президент сам напомнил о странной коллизии спустя пару месяцев, когда в феврале 2008 г., за месяц до президентских выборов в России, находился с визитом в Москве. Выступая в Кремле, Каримов говорил, что он «всегда был сторонником того, чтобы Владимир Владимирович (Путин. – Авт.) согласился с предложением, поступившим в том числе и от него (Каримова. – Авт.), и выставил свою кандидатуру на третий срок». «Я чувствую удовлетворение перед совестью от того, что этот вариант мог бы состояться, и убежден, что никто не пожалел бы», – делился переживаниями узбекский президент. «Если кто-то об этом что-то сказал бы, то со временем они тоже поняли бы, – добавил Каримов, – это было бы наиболее приемлемое решение».


Неловкость ощущали, кажется, все сидевшие в зале, и было очевидно, что оратор говорил скорее о себе, чем о Путине. Это ему самому требовалось в тот момент внутреннее оправдание прошлогоднего решения идти на третий президентский срок, несмотря на конституционный запрет.


На родине Исламу Каримову уже давно не перед кем отчитываться. Только однажды – в Намангане в декабре 1991 г. – ему довелось выслушивать «наказы избирателей». Этот город в Ферганской долине отличается тем, что исламские традиции там укоренены наиболее глубоко. Перед первыми прямыми президентскими выборами в Узбекистане Каримов отважно, фактически без охраны появился в городе, который практически находился под контролем исламского движения «Адолат» («Справедливость») во главе с Тахиром Юлдашевым и Джумой Намангани, впоследствии лидерами Исламского движения Узбекистана.


Каримов никогда не вспоминал, как ему вместе со всеми мусульманами пришлось стоя на коленях слушать, как Юлдашев читает суру Корана. Переговоры проходили в захваченном исламистами здании обкома компартии, и Исламу Каримову выдвинули 10 пунктов требований, в частности обеспечить гарантии того, что Узбекистан будет провозглашен исламским государством. Во всяком случае, одно из требований Каримов выполнил: давая президентскую присягу, он клялся не только на Конституции, но и на Коране.


С другой стороны, узбекский лидер давно не нуждается в каком-либо подспорье для доказательства легитимности своего правления, поскольку уверен, что только он способен поддерживать в стране стабильность. «Сегодня все замыкается на мне, и это не случайно, – рассуждал Ислам Каримов в интервью «Независимой газете» в январе 2005 г. – Мы прошли через весьма непростой период развития, приходилось отвечать на многие нелегкие вызовы времени, и я просто вынужден был брать все на себя». Но «постепенно ситуация будет меняться, нужно генерировать то поколение, которое придет после нас».


Президент Каримов убеждал слушателей и себя самого в том, что формирование профессионального двухпалатного парламента приведет к «созданию инструмента, с помощью которого мы ощутимо укрепим народовластие, основы гражданского общества, результатом чего должно стать демократическое государство». Последнее виделось как «исключающее возможность диктатуры», которая, в свою очередь, подразумевала «тиранию», «диктат одного человека, диктат одной структуры». Президент рассуждал о справедливости, к которой надо стремиться, и ссылался на народное выражение «пусть имеющий власть имеет совесть и будет справедлив». А затем изрек слова, которые можно считать квинтэссенцией философии государственного строительства в Узбекистане: «Мы ведь пока только форму создаем, главное – наполнить ее содержанием. Как Америка больше 200 лет наполняет содержанием свою Конституцию». И тут же дал наставления своему госаппарату: «В подобных категориях следует мыслить и депутатам нового парламента, и министрам, и руководителям судебной власти». За 20 лет правящая элита Узбекистана назубок усвоила каримовские категории, понимая, что создание всех этих «демократических» институций не больше, чем форма. В ожидании, когда сверху спустят команду «закладывать содержание», депутаты, министры и прочие руководители явно не волнуются: задание дано на 200 лет вперед.


Ислам Каримов делился итогами размышлений о «внутреннем протестном потенциале, который накапливается в течение многих лет», о «важности иметь прочный контакт правительства с населением, происходит ли между ними нормальный диалог». «Самое страшное, когда взаимоотношения властей с народом напоминают разговор глухонемых... когда протестные настроения достигают крайней точки, когда, как говорится, пар готов разорвать котел». И тут же добавляет: «Никакая Америка, никакая Европа не в состоянии направить события в нужное для себя русло, если само общество не жаждет резких перемен».


АНДИЖАНСКИЕ ПОВОРОТЫ


Куда исчезнут все эти мудрые умозаключения через три с половиной месяца, когда в мае того же 2005 г. взорвется «котел» в Андижане, где власть так и не услышала голос народа, требовавшего правосудия и справедливости от местной власти? Приговор, который власть вынесла стихии народного бунта, пусть отчасти и управляемого, был однозначным: все, кто вышел на улицы, протестуя против беспредела местных начальников, – террористы и преступники, подготовленные в лагерях за пределами Узбекистана и оплаченные его недругами. А все журналисты и правозащитники, рассказывавшие миру о бойне, устроенной в Андижане узбекскими силовыми структурами, – наймиты западных разведок и подрывных центров.


Сам президент Узбекистана, прибывший в Андижан в те дни, утверждал, что там «не был убит ни один мирный житель... только бандиты, при трупах или рядом с ними всегда находилось оружие».


Озвученное узбекскими властями в первые дни после трагедии количество жертв, 187 человек, никогда не корректировалось. Либо официальный Ташкент никогда не ошибается, сумев определить абсолютно точную цифру в разгар событий, либо боится назвать истинное число погибших. По данным правозащитников и независимых наблюдателей, число жертв Андижана составляет не менее 500 человек.


Ислам Каримов публично никогда не признавал ошибок власти, в том числе и местного начальства в Андижане. Это вполне логично – ведь если «все замыкается на нем», за все он отвечает лично. А авторитет Ислама Каримова не подлежит сомнению либо обсуждению.


Однако остальной мир был шокирован. Даже из Москвы, где традиционно не позволяли себе критиковать союзников по Содружеству независимых государств (СНГ), разве что Грузию и Украину, прозвучали критические нотки. «Сложное социально-экономическое положение, определенная слабость власти... исламский фактор – все это, вместе взятое, с учетом недовольства населения уровнем своей жизни и предопределяет взрывоопасность ситуации». Это цитаты из выступления в эфире радиостанции «Маяк» первого замминистра иностранных дел России Валерия Лощинина 15 мая 2005 г. Впрочем, после телефонного разговора Ислама Каримова с тогдашним президентом РФ Владимиром Путиным оценки стали иными. Глава МИДа России Сергей Лавров, признав, что «в результате силового вторжения в Узбекистан погибло много мирных жителей, и мы не имеем информации, как это происходило», перевел стрелки на угрозу извне: «Необходимо провести самое тщательное расследование, кто собрал группу людей и поручил им создать такую ситуацию в Узбекистане». Разумеется, сказанное относилось к внешнему фактору, но если задуматься, то эти слова могли быть обращены и к тем, кто уже долгие годы возглавляет страну.


Андижанские события привели к резкому развороту внешней политики Узбекистана. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию, осуждающую Узбекистан за отказ рассматривать события в Андижане не только, как внутреннее дело страны. Требования США и Евросоюза провести независимое международное расследование майской трагедии Ташкент категорически отверг. Вашингтон и Брюссель ввели санкции в отношении Узбекистана, обвинив руководство республики в «несоразмерном применении силы» при подавлении беспорядков. Зато понимание на самом высшем уровне Ташкент нашел в Москве и Пекине. Так, свой первый зарубежный визит после тех трагических событий Ислам Каримов совершил 25 мая в Китай.


В отместку за резкую реакцию со стороны Соединенных Штатов узбекские власти вынудили Вашингтон вывести с территории республики военную базу Карши-Ханабад, развернутую в сентябре 2001 г. в преддверии афганской кампании. А вот за российскую поддержку Ташкенту пришлось платить. Вслед за выводом американской базы последовало подписание 14 ноября 2005 г. российско-узбекского Договора о союзнических отношениях, который предусматривал взаимное предоставление военных баз. В январе 2006 г. Узбекистан вступает в Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС). Наконец, в августе 2006 г. в Сочи, после продолжительной встречи один на один с Путиным, Каримов подписывает протокол «о восстановлении членства Узбекистана в Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ)стран СНГ». В декабре, вслед за ратификацией парламентом, договор подписывает президент Каримов.


Впрочем, говорить о «восстановлении членства Узбекистана в ОДКБ» было бы не совсем корректно, поскольку он, строго говоря, никогда в эту организацию не входил. ОДКБ формально существует с 2002 г. Но за три года до этого Узбекистан (наряду с Грузией и Азербайджаном) отказался подписать протокол о пролонгации своего участия в структуре стран, подписавших в Ташкенте в мае 1992 г. Договор о коллективной безопасности (ДКБ) стран СНГ. В узбекском руководстве свое решение объясняли несогласием с российской политикой в Закавказье (односторонние поставки вооружения Армении), Центральной Азии (наращивание российского военного присутствия в Таджикистане), а также стремлением Москвы добиться единой позиции стран СНГ по всем вопросам – от расширения НАТО и ситуации в Косово до войны против Ирака. «Зачем нас надо опять под одной шапкой объединять, – возмущался Каримов, – мы суверенны и имеем собственную позицию по каждому вопросу».


Вступление Ташкента в ЕврАзЭС и «восстановление» его членства в ОДКБ было встречено многими со смешанными чувствами скепсиса и энтузиазма. Соседи Узбекистана по региону, в первую очередь Таджикистан, надеялись, что это приведет к открытию таджикско-узбекской границы для свободного перемещения людей и товаров. Ташкент действительно обещал подписать соответствующие соглашения в рамках ЕврАзЭС еще до конца 2006 г., но этого не случилось до сих пор. Мало того, некоторые участки границы по-прежнему заминированы. В ноябре 2008 г., менее чем через три года после вступления в ЕврАзЭС, Ташкент объявил о приостановке своего членства. Каримов обосновал это решение тем, что деятельность ЕврАзЭС, мол, во многом дублировала работу СНГ и ОДКБ, а также разногласиями с другими членами сообщества по поводу таможенного союза.


Есть и другое объяснение такому шагу. К концу 2008 г. стало ясно, что Европейский союз готовится снять с Узбекистана санкции, введенные после андижанских событий, появились признаки «оттепели» и в отношениях с Вашингтоном, что предвещало улучшение отношений с Западом в целом. Следовательно, чтобы восстановить баланс, надо было уменьшить крен в сторону Москвы.


Что же касается «возобновления» членства Узбекистана в ОДКБ, то уже спустя два с лишним года, в начале 2009 г., подтвердилось очевидное: для Ташкента это был вынужденный шаг, продиктованный сложной геополитической конъюнктурой, сложившейся после событий в Андижане. В феврале 2009 г., когда по инициативе России было принято решение создать Коллективные силы оперативного реагирования (КСОР) в рамках ОДКБ стран СНГ, Узбекистан от участия отказался. В Ташкенте, в частности, сочли невозможным согласиться с принципом принятия решений на применение КСОР большинством голосов, а не консенсусом. Такая реакция, впрочем, вполне естественна, если учесть уровень враждебности между Узбекистаном и его соседями. Ведь, гипотетически большинство участников КСОР вправе применить силу, вмешавшись в события внутри Узбекистана.


ДОБРОСОСЕДСТВО ТОЛЬКО СНИТСЯ


Неудачный опыт членства Ташкента в ЕврАзЭС мало кого удивил. Среди большинства чиновников, и не только российских, бытовало мнение, что с вступлением Узбекистана туда будут перенесены и все региональные проблемы. За два постсоветских десятилетия Ташкент не выстроил доверительные отношения ни с одной из соседних стран. Причин множество. Отсутствие опыта независимого существования центральноазиатских республик в границах, нарезанных советской властью, умножалось на национальный эгоизм. Острая проблема региона – единый экономический и водно-хозяйственный комплекс, созданный в советское время и трудно разделяемый на пять независимых частей. Все это можно было бы урегулировать, если бы не субъективный, но ключевой фактор, – очень непростая история личных отношений Ислама Каримова буквально с каждым из лидеров стран Центральной Азии. (В меньшей степени это относится к президенту Туркмении Гурбангулы Бердымухамедову, который недавно пришел к власти.)


Подавляющее число экспертов полагают, что реальная возможность сотрудничества между странами региона появится не раньше, чем в историю уйдут времена правления нынешних лидеров Узбекистана, Казахстана и Таджикистана. До тех же пор останутся в силе категорические «нет», которыми в Ташкенте встречают любые идеи интеграции. Так, в апреле 2008 г., отвечая в Астане на предложение президента Казахстана о создании Центральноазиатского союза, Каримов заявил, что для этого «потенциалы» стран-членов «должны быть как-то сравнимы». К тому же, продолжал он, «политика и направления, которыми занимаются лидеры государств, должны быть сравнимы, но не разноречивы, особенно если дело касается реформы и видения перспектив своего развития».


Трудно оспаривать справедливость этих слов. Правда, при разности «потенциалов» стран региона, «политика и направление» их лидеров отличаются лишь степенью авторитарности. Договороспособность подобных режимов между собой практически отсутствует, поскольку уничтожена культура дискуссий. Вместо этого культивируется взаимная подозрительность и шпиономания. Курьезными, но вполне характерными штрихами создаваемой в Узбекистане атмосферы являются долгие тюремные сроки за шпионаж в пользу Таджикистана, полученные пару лет назад женщинами, которые «под видом женщин легкого поведения» выведывали узбекские военные секреты. В Таджикистане, впрочем, ситуация зеркальная. А в феврале этого года узбекские власти внезапно, без объяснения причин приняли решение, согласно которому граждане Киргизии могут посещать Узбекистан не чаще одного раза в три месяца.


МЕНТАЛИТЕТ И ПОЛИТИКА


С подачи президента Узбекистана там принято ссылаться на многовековой менталитет узбекского народа как обоснование проводимой политики. Свежий пример – судебный процесс по делу известного узбекского фотографа и кинодокументалиста Умиды Ахмедовой, получивший широкий международный резонанс. Впервые в истории независимого Узбекистана художника судили за его творчество. Ахмедову обвинили в том, что в фильмах «Бремя девственности» и «Мужчины и женщины в обрядах и ритуалах», а также в фотоальбоме «Женщины и мужчины: от рассвета до заката» она оклеветала и оскорбила узбекский народ. В фильме Умида рассказала о том, к каким личным трагедиям приводит вековой свадебный обычай вывешивать на всеобщее обозрение простыни с пятнами крови после первой брачной ночи, а ее фотоаппарат запечатлел не только парадно-счастливые лица жителей республики, но и их трудный и не всегда веселый быт. Как выяснилось в судебном порядке, частные подробности жизни отдельных людей оказались оскорбительны для целого народа, который, кстати, сплошь из таких людей и состоит. Протесты мирового общественного мнения избавили Ахметову от тюрьмы: суд признал ее виновной по всем статьям обвинения, но применил амнистию по случаю 18-летия независимости Узбекистана. Вполне в духе советских традиций, яростно отвергаемых идеологами узбекского режима, художницу обвинили в тунеядстве: мол, она «не занимается общественно полезным трудом».


Президент как главный идеолог страны видит одной из своих основных задач противостояние чуждым «узбекскому менталитету» влияниям либо тем, кто является их проводником. Кого имеет в виду официальный Ташкент, можно понять из объяснений, которыми в 2008 г. были обоснованы запрет на возвращение в Узбекистан и лишение аккредитации представителя международной правозащитной организации Human Rights Watch Игоря Воронцова. По мнению узбекских властей, Воронцов «не знаком с менталитетом узбекского народа и не способен оценить реформы, осуществляемые руководством страны». Неофициально до сведения организации было доведено, что в Ташкенте могут рассмотреть другую кандидатуру, но этот человек «не должен быть русским».


Щепетильная национальная тема иногда всплывает самым неожиданным образом. Возникает ощущение, будто она связана не с межгосударственными отношениями, а с личными переживаниями самого президента, человека неординарного, темпераментного и искреннего, если последнее качество вообще применимо к профессиональному политику. «При империи (советской. – Авт.) нас считали людьми второго сорта», – заметил Каримов в одном из интервью. Узбекский президент хорошо помнит, каким унизительным для общественного мнения республики было так называемое «узбекское дело», раскрученное в 1980-х гг. присланными из Москвы следователями Гдляном и Ивановым. Много лет назад Ислам Каримов рассказывал автору этих строк, что те события стали для него глубокой травмой. При этом он жаловался, насколько оскорбительны для него упреки в русофобстве: «Я вырос на русской культуре, учился в русской школе, наизусть мог прочесть всего "Евгения Онегина"». Действительно, на узбекском языке Каримов стал свободно говорить, только став президентом.


Народный артист СССР Иосиф Кобзон рассказывал о том, как Каримов объяснял запреты на проведение его концертов в Ташкенте: «За полчаса твои песни делают из меня советского человека, а я этого не хочу...» Сам Ислам Каримов, выступая в январе нынешнего года в Ташкенте на церемонии открытия нового монумента «Клятва Родине», заметил, что стоявший на его месте памятник «Защитникам южных рубежей Отечества», открытый в 1975 г. к 30-летию победы в Великой Отечественной войне, «отражал идеологию старого строя». А новый, чисто узбекский, памятник, эскиз которого был разработан при личном участии главы государства, «останется на этом месте на века».


История со сносом памятника советскому солдату в Ташкенте ноябрьской ночью прошлого года вызвала резонанс в российской прессе. Москва не решилась выразить свое отношение к произошедшему, как она делала это в аналогичных случаях в Эстонии и Грузии. Вместо этого у стен посольства Узбекистана в Москве появились пикеты движения «Наши» с требованиями вернуть статую на место. Это вынудило узбекского посла выступить с сообщением, что старый памятник отправлен на «реконструкцию» и будет возвращен на прежнее место к 65-летию победы в мае 2010 г. Не прошло и месяца, как подтвердилось очевидное: обещание посла было просто дипломатической уловкой, призванной сгладить разгоравшийся в России скандал.


Трудно сказать, чем руководствовался Ислам Каримов, осуществляя этот демарш. Причин может быть множество – от демонстрации недовольства не слишком внятной и лояльной Ташкенту позицией, которую Москва заняла в отношении водно-энергетических проблем в Центральной Азии, до раздражения индифферентностью, с какой российское руководство относится к инициативам узбекских властей по афганскому урегулированию.


Афганская тема всегда была чувствительной для Ташкента и одной из центральных при формулировании внешней политики. Каримов считает себя глубоким знатоком афганских реалий и готов демонстрировать это в беседах практически с любыми высокопоставленными собеседниками. Последняя инициатива Ислама Каримова была озвучена в 2008 г. на саммите НАТО в Бухаресте и предусматривала возобновление деятельности контактной группы по Афганистану в формате «6 + 2» (соседи и друзья Афганистана – Иран, Китай, Пакистан, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан, Россия и США) с преобразованием ее в «6 + 3» (включение в нее НАТО). Явной поддержки инициатива не вызвала. В первую очередь из-за отсутствия в составе группы самого Афганистана, чье правительство признано мировым сообществом. Не исключено, что, выдвигая эту инициативу, Ташкент стремился закрепить свою роль как одной из главных стран транзита в Афганистан, претендующей также на особые интересы на афганском Севере.


Возможно, демарш с памятником – свидетельство очередного разворота во внешней политике, то есть теперь уже в сторону Запада. Во-первых, узбекского президента не могло не вдохновить окончательное снятие осенью прошлого года санкций Евросоюза. Во-вторых, налаживается сотрудничество с Соединенными Штатами на афганском направлении. Ташкент получает подряды на строительство железной дороги на севере Афганистана и участие в других проектах.


Интересное совпадение по времени: накануне отповеди, которую Каримов дал при открытии «Клятвы Родине»12 января «идеологии старого строя», он подписал План действий по укреплению двустороннего сотрудничества между Узбекистаном и США на 2010 год. Методично расписанный перечень из 31 пункта предусматривает мероприятия «в политической сфере, сфере безопасности, экономики и развития, человеческого измерения и в сфере обеспечения мира и стабильности в Афганистане». Предполагается подготовка визитов в Ташкент госсекретаря Соединенных Штатов Хиллари Клинтон, конгрессменов, спецпредставителя США по Афганистану и Пакистану Ричарда Холбрука. Узбекские офицеры будут обучаться в Америке, предусмотрены поставки военного снаряжения в Узбекистан, намечены консультации на тему отмены поправки Джексона – Вэника в отношении Ташкента и даже содействие Узбекистана с целью обеспечить участие представителей Соединенных Штатов в саммите Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), который пройдет в узбекской столице в июне этого года.


Последний пункт особенно ярко подчеркивает, какую серьезную эволюцию претерпели взаимоотношения Ташкента и Вашингтона с тех пор, как на саммите ШОС в 2005 г. в Астане «шанхайцы» при активном одобрении узбекского президента недвусмысленно потребовали от США вывести военные базы из Центральной Азии. С учетом того что в нынешнем году Узбекистан председательствует в Шанхайской организации сотрудничества, намерения Ташкента открыть шанхайскую «форточку» для Вашингтона могут оказаться вызовом Пекину, особенно если вспомнить об обострении американо-китайских отношений.


Кстати, председательство Узбекистана странным образом совпало с необъяснимым отсутствием генсека ШОС экс-министра иностранных дел Киргизии Муратбека Иманалиева на международной конференции высокого уровня по Афганистану, состоявшейся в Лондоне в конце января. Не появился на конференции и глава МИДа Узбекистана Владимир Норов. Причем в Ташкенте, в отличие от Тегерана, который также проигнорировал афганскую конференцию, происшедшее никак не объяснили.


На следующий день после того, как в прессе появился текст подписанного Каримовым Плана действий, послу США Ричарду Норланду пришлось деликатно дать понять, что Хиллари Клинтон не собирается в Ташкент в те сроки, которые ей определил глава узбекского государства, да и вообще неизвестно, посетит ли она эту страну. Еще через несколько дней Министерство юстиции Узбекистана изъяло из своей открытой электронной базы информации непонятно как там оказавшийся почти секретный План действий.


* * *


«Ислам Каримов – типичный восточный политик. Изощренный ум тонкого психолога подкреплен способностью к точному математическому расчету, парализующая царедворцев воля сочетается с безграничными амбициями личности, уверенной в своем историческом предназначении. Отсюда и Тамерлан как национальный символ современного Узбекистана. За последние 20 лет о Каримова неоднократно «спотыкались» и Восток, и Запад – он не позволяет перешагнуть через себя, заставляя принимать в расчет и себя, и государство, во главе которого стоит.


Классический прием во внешней политике: сначала довести отношения с тем или иным неудобным партнером до стадии кипения (замерзания), а затем по собственной инициативе либо остудить их до приемлемого уровня, либо разогреть до него же. Подобная тактика позволяет диктовать свои условия, а не выполнять чужие». Так пишет о Каримове известный узбекский журналист Сергей Ежков.


Однако и из физики, и из человеческого опыта известно, что резкая смена температур, которым подвергается объект, плохо сказывается на его состоянии, а то и вообще приводит к летальному исходу.


На долю поколения руководителей, к которому принадлежит Ислам Каримов, выпала по-настоящему историческая ответственность. Внезапный распад огромной империи заставил руководителей новых независимых государств искать способы выживания себя и своих наций. Оглядываясь назад, легко обнаруживать изъяны и фатальные ошибки, в условиях всеобщего коллапса принимать правильные решения было намного сложнее. И они создали то, что смогли, опираясь на свой опыт, знания и понимание происходящего.


Но постсоветское время закончилось. Глобальная политика все менее управляема, она бросает всем государствам и их руководителям беспрецедентный интеллектуальный вызов. Перед теми странами, которые еще недавно назывались «новыми независимыми государствами», вновь стоит проблема выживания – но совершенно в другой среде и перед лицом других угроз. Прежний опыт, особенно столь специфический, как у руководителей советского призыва, зачастую даже не бесполезен, а просто вреден для адекватного восприятия реальности. Особенно, когда между личностью и государственностью ставится знак равенства.


Аркадий Дубнов
polit.ru

Статьи по теме

Это возврат активов или сделка с ворами?

Это возврат активов или сделка с ворами?

More details
Депутат требует запретить банкам, получившим помощь из Нацфонда, выплачивать дивиденды акционерам

Депутат требует запретить банкам, получившим помощь из Нацфонда, выплачивать дивиденды акционерам

More details
Эксперты Комитета против пыток высоко оценивают усовершенствование законодательства Казахстана

Эксперты Комитета против пыток высоко оценивают усовершенствование законодательства Казахстана

More details