Аркадий Дубнов: «Президент Рахмон должен думать, когда выступает перед журналистами»

8 декабря 2009 года президент Таджикистана Эмомали Рахмон провел встречу с таджикскими журналистами. 10 декабря в газете «Время новостей» вышла статья международного обозревателя Аркадия Дубнова «Мы возьмем Самарканд и Бухару», посвященная речи Рахмона на этой встрече.

 

 

 

Если верить Дубнову, то президент Рахмон занимался там разжиганием межнациональной розни, говоря о своей нелюбви к узбекам и лично к президенту соседней страны Исламу Каримову. Статья в российской газете вызвала взрыв полемики, журналиста упрекали во лжи, продажности, уверяя, что президент Таджикистана не мог сказать ничего подобного. Обозреватель «Ферганы.Ру» Мария Яновская обратилась к А.Дубнову за разъяснениями.

 

- Аркадий Юрьевич, вас ведь на той встрече не было, и Рахмон говорил по-таджикски. Вы уверены, что вам перевели его слова правильно? Что вам не слили заведомо ложную информацию, чтобы скомпрометировать Рахмона – а заодно и вас?

 

- Это не дезинформация, которую мне «слили», иначе бы на меня давно подали в суд. На самом деле, я мечтаю, чтобы они сделали это – и тогда в Душанбе обнаружат, насколько рискованно говорить такие вещи публично. Но они даже не могут выпустить официальное заявление, которое бы опровергло процитированные мною слова Рахмона относительно Каримова, Самарканда и Бухары. Официальный представитель МИДа Таджикистана Назриев сказал корреспонденту таджикской службы «Радио Свобода» только, что информация, распространяемая некоторыми российскими СМИ, не соответствует действительности. А что за информация, какими СМИ – сказать не рискнул.

 

- Но никто из писавших об этой встрече не затрагивал узбекскую тему в выступлении Рахмона, только вы... «Азия-Плюс», например, сообщала, что на встрече президент говорил о строительстве Рогуна...

 

- Да, и я на них тоже ссылался в своей статье. Там было написано, например, что Рахмон признал, что Таджикистан живет в условиях энергетического кризиса уже 18 лет – то есть как раз те годы, в течение которых Рахмон возглавляет эту страну. Мне кажется, что журналист, который написал эту фразу, изящно выразил свой сарказм, подчеркнув, что глава государства, который восемнадцать лет не может вывести страну из кризиса, не слишком профессионален...

 

- Вряд ли это сарказм. Скорее, добросовестное цитирование...

 

- Может быть. Но из той заметки еще можно было понять, что президент Рахмон много говорил о врагах Таджикистана, происки которых мешают стране двигаться вперед и обеспечивать свою энергетическую независимость. Зная президента Рахмона, можно предположить, что он говорил гораздо более эмоционально и откровенно, чем это было изложено в той статье на «Азии-Плюс».

 

- Оставим «Азию-Плюс». Но вас опровергает и «Авеста», напечатав статью некоего Баходура Назарова «Чушь Дубнова. Сколько нам ее читать?». И человек, написавший эту статью, говорит, что сам присутствовал на этой встрече с журналистами, что Рахмон ничего подобного не говорил, и что на той встрече было не пятьдесят человек, как вы пишете, а двести пятьдесят?

 

- Главным редактором «Авесты» является Зафар Абдуллаев, и тот текст, о котором вы говорите, - это уже второй на сайте на тему встречи Рахмона. В первом тексте шли ссылки на интервью самого Абдуллаева, а второй, с таким милым названием, - подписан именем журналиста, которого в Таджикистане никто не знает. Я с большой долей вероятности могу предположить, что под этим псевдонимом скрывается тоже Зафар Абдуллаев.

 

Он довольно нелепо пытается меня опровергать, например, говоря обо мне как о продажном журналисте, вспоминает, как много лет назад бывший министр иностранных дел Туркмении Борис Шихмурадов сказал что-то такое на допросе, и запись этого допроса продемонстрировали по туркменскому телевидению. Но мы все помним, как проходили допросы во времена Туркменбаши, на которых человек становился не похож сам на себя и наговаривал и на себя, и на других чудовищные вещи, люди читали показания... Я не буду об этом говорить. Или автор хочет сказать, что я получаю деньги за то, что называю Каримова диктатором? От кого? Не от Рахмона ли?

 

Низкий уровень этих «отповедей» - и этический, и профессиональный, - вызывает оторопь. Я знаю Зафара Абдуллаева, несколько лет назад он подходил ко мне и говорил, что читает мои статьи, ценит мое мнение... Сегодня даже неловко читать, что он написал...

 

Что касается того, сколько было человек на встрече... По моим данным, их было человек пятьдесят. Двести просто не могло быть – собирали журналистов из Душанбе буквально накануне встречи, по одному-двоих от издания, и если двести поделить на два – ну, даже на три, - получится, что в Душанбе не меньше 70 изданий. Этого не может быть. Я думаю, что двести пятьдесят – это художественная гипербола, преувеличение.

 

- А в таджикоязычной прессе еще не было репортажей об этой встрече? Только сайты откликнулись?

 

- В Таджикистане бумажная пресса выходит по четвергам, так что посмотрим, что напишут. Вообще, если говорить о том, что меня использовали, - я думаю, что Рахмон сам хотел использовать журналистов. Он понимает, что в такой стране как Таджикистан многое зависит от его имиджа, а имидж ему делают журналисты. В Таджикистане, в отличие от того же Узбекистана, еще осталась некоторая свобода прессы, и Рахмон хотел завоевать расположение журналистов. А это можно сделать, если выглядеть героем-патриотом, руководителем, который душой болеет за страну и знает, как вести страну к светлому будущему.

 

И Рахмон попытался внушить, что он никого не боится вовне, что под руководством такого бесстрашного лидера страна пройдет через все трудности и преодолеет все происки врагов. Он очень много говорил об истории своих отношений с Каримовым, который, как известно, фактически привел его к власти.

 

- Да?

 

- Да. Это факт. Я лично был свидетелем того, как Рахмон пришел к власти, я присутствовал на той исторической шестнадцатой Сессии верховного совета Таджикистана в ноябре 1992 года, которая проходила под Худжандом в одном из колхозов, на которой Рахмонов был избран Председателем Верховного совета, и были избраны его заместители от Горного Бадахшана и от узбекского меньшинства. Там все вокруг охранялось военными из Узбекистана, а самого Рахмонова доставили из узбекского Термеза, где он, еще за несколько недель до этого бывший директором совхоза, был впервые представлен Исламу Каримову. Добавлю, что еще до 1995 года в личной охране у Рахмонова служили спецназовцы из МВД Узбекистана. Помню, как я сидел в первых рядах партера, а когда состоялось избрание и Рахмонов поднялся в президиум и стал разговаривать со своими заместителями, - я тоже подошел к президиуму и начал их фотографировать. Рахмон тогда был молодой человек изящного телосложения, и когда я стал фотографировать, - он вдруг замер и прекратил разговор.

 

- Вы были единственный журналист, кто его фотографировал?

 

- Да, единственный. И он продолжил разговор только когда увидел, что я перезаряжаю пленку и перестал снимать. Он спросил меня: «Можно?» Я даже растерялся: «Пожалуйста...» Я это к тому, что очень хорошо помню это время и знаю, чему и кому был обязан Рахмон своим приходом к власти в качестве одного из лидеров.

 

- Хорошо, допустим, Рахмон очень хотел понравиться журналистам и наговорил сорок бочек арестантов. Но он ведь говорил это на закрытой встрече, журналистам, а не на митинге, и это не было официальным выступлением перед прессой и народом. Вы были и остаетесь членом президентского пула журналистов. Неужели все, что произносит российский президент «своим» журналистам, выносится на публику? Ведь наверняка далеко не все. Есть ведь представления о журналистской этике...

 

- Да, я вхожу в кремлевский пул и много раз присутствовал на встречах президентов России с журналистами. Я сопровождал и Ельцина, и Путина, и Медведева. И эти президенты очень хорошо представляют себе, с кем разговаривают – с людьми, профессия которых связана с информацией. И если они говорят журналистам какие-то сенсационные вещи, то они отдают себе отчет в том, что это невозможно будет удержать в стенах комнаты. Ответственный политик никогда не позволит себе сказать в кругу неблизких ему людей вещи, которые не должны быть достоянием гласности. И я не помню, чтобы даже такой весьма охочий до внимания журналистов Владимир Путин хоть когда-нибудь говорил в кругу журналистов вещи, невыгодные ему с точки зрения пиара. Все его соленые шуточки были «на публику», чтобы об этом рано или поздно узнал весь мир.

 

- Да, есть ответственность президента, который должен следить за речью. Но есть ведь и ответственность журналиста, который вправе решать, выпускать высказывания президента дальше, в народ, - или нет. Это же взрывоопасно в такой стране как Таджикистан...

 

- Вы говорите о моей личной ответственности? Это не я выпустил эти слова Рахмона, мне их сообщили сами таджикские журналисты, которые присутствовали на встрече. Я узнал о речах Рахмона только потому, что некоторые из тех журналистов были настолько шокированы сказанным, что не смогли удержать это внутри. Или не захотели. Я не буду называть имена людей, которые мне пересказывали это выступление, - но у меня несколько источников. Тут важно вот что: лидер страны позволяет себе возбуждать межнациональную рознь и дает журналистам сигнал, что мол, да, вы тоже можете так говорить. Вы тоже можете транслировать эти фобии, эту ненависть. И это – самое возмутительное и безответственное, что позволил себе Рахмон, и именно против этого выступили журналисты, которые решили, что мир должен знать, что у них за лидер и что он себе позволяет. Да, он может не любить – даже ненавидеть – кого-то из своих коллег. Но нельзя транслировать это через журналистов. Говори об этом жене за вечерним чаем, друзьям в бане, - но помни о профессиональной ответственности политика.

 

- Вы говорите о нем как о непрофессиональном политике западного, европейского образца. А он – вполне профессиональный, но восточный правитель...

 

- Тот же Зафар Абдуллаев в июле прошлого года в газете «Факты и комментарии» написал, что «если смотреть объективно, Эмомали Рахмон - хороший президент. Он из народа и понимающий проблемы народа. Потому что сам из дехкан, он - кишлачный парень, как большая часть таджиков, и это - предмет гордости». И я спрашиваю – если этот кишлачный парень так ведет свою страну, что люди боятся сказать ему правду или хотя бы в том же узком кругу спросить его: «Как можно такое говорить? Такое внушать?» – значит, эти журналисты достойны своего президента.