Марк Григорян,
сотрудник Института “Открытое общество”
(фонд Сороса, Ереван)

СМИ АРМЕНИИ ВЧЕРА И СЕГОДНЯ

1. ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ БАЗА СВОБОДЫ СЛОВА

Закон Республики Армения “О печати и других средствах массовой информации” был принят 8 октября 1991 года, спустя две недели после референдума о независимости. Принятый, как и аналогичные законы Казахстана, Узбекистана и Таджикистана, ещё до Беловежских соглашений, он в целом повторяет логику и дух закона о печати СССР.

В статье 1 конституируется нижняя граница тиража, определяющая понятие средство массовой информации. Так, в Армении газету нужно регистрировать в Министерстве юстиции, если её тираж равен или превышает 100 экземпляров. Это более жёстко, чем в законе СССР, где регистрировать газету нужно было при тиражах свыше 1000 экземпляров, и тем самым усиливает контроль государства над прессой.

Как и во всех постсоветских государствах, в законе Армении есть ряд ограничений на свободу слова. На этих ограничениях обычно сосредоточено внимание иностранных исследователей и наблюдателей. Это, во-первых, статья 2, где сказано об отсутствии цензуры, о праве граждан Армении на высказывание своей точки зрения и праве получать “актуальную и достоверную информацию по любому вопросу общественной жизни через печать и другие средства массовой информации”. Здесь содержатся оценки “актуальная” и “достоверная”, что уже само по себе ограничивает свободу слова.

Статья 4 фиксирует право СМИ на получение информации, если, однако, её предоставление не противоречит закону.

В статье 6 говорится о недопустимости разглашения государственных тайн в печати, о том, что “не подлежит опубликованию информация, призывающая к войне, насилию, разжигающая национальную и религиозную вражду, содержащая пропаганду порнографии, наркомании и иных уголовно наказуемых деяний, ложная и непроверенная информация”.

Также не может быть опубликована информация об интимной и частной жизни граждан (там же).

По поводу этой статьи закона автор доклада Комитета Защиты Журналистов (CPJ) о состоянии СМИ в Азербайджане и Армении Николас Данилофф отмечает, что в западном понимании эта статья спорна, ибо ограничивает свободу слова, в то время как ошибки в журналистике неизбежны.1 Кроме того, статьи 2, 4 и 6 оставляют возможность неоднозначного толкования, на что указывает также Яша Ланге в книге, посвящённой состоянию СМИ в СНГ.2

Сомнительна, поскольку трудноосуществима и декларативна также и статья 5, где говорится о языке прессы и о том, что СМИ обязаны “проявлять заботу о чистоте родного языка”.

Статья 11 предусматривает приостановку деятельности средства массовой информации на три месяца решением суда, если нарушена статья 6.

Согласно статье 12, если суд зафиксировал повторное нарушение закона, то деятельность СМИ может быть приостановлена уже на 6 месяцев. Источник информации, согласно этому закону, должен быть назван по требованию правоохранительных органов (а не суда).

Права и обязанности журналиста описаны в специальной главе закона. Ясно, что статья 28, описывающая обязанности журналиста, вне зависимости от её содержания, может быть охарактеризована как спорная с точки зрения демократических требований (см. цитировавшийся выше отчет CPJ).

Представляется, что нужно обратить внимание на несколько аспектов принятия и функционирования закона. Конечно, он оставляет слишком большое поле для толкований, а следовательно и действий властей. Так, практически все газеты Армении можно закрыть за разжигание национальной вражды и пропаганду войны с Азербайджаном (хотя на практике был один случай, когда газета ЛРАБЕР была наказана закрытием на три месяца за статьи о Грузии). Что касается газеты правящей партии АЙК, то её можно закрыть на три месяца за пропаганду порнографии, так как она часто публикует на первой полосе фотографии обнажённых женщин.

Политическая суть этих статей закона, таким образом, становится еще более очевидна. Но на волне национально-освободительного подъема, когда всем, в том числе и законодателям, казалось, что любое правительство после крушения СССР обязательно должно быть демократическим, и иное, вроде бы, невозможно. Никто не думал тогда о таких “мелочах”, как вольная трактовка законоположений или преднамеренное ущемление прав некоторых (оппозиционных) СМИ. Кроме того, свою роль сыграли отсутствие законотворческого опыта, слабая аналоговая база, фактически ограниченная законом СССР, и традиции советской юриспруденции.

Статья 24 Конституции Армении, принятой в 1995 году, гарантирует свободу слова. Ст. 20 запрещает незаконный сбор, хранение, использование и распространение информации о личной и семейной жизни. Ст. 44 допускает временное ограничение свободы слова (а также свободы совести, собраний и права участвовать в управлении страны посредством избранных представителей), если это “необходимо для государственной и общественной безопасности, общественного порядка и нравственности, защиты прав и свобод, чести и доброго имени других людей”. Согласно ст. 45 и пункту 14 ст. 55, права и свободы могут быть ограничены во время военного положения и при непосредственной угрозе конституционному строю.

Особенности, отмеченные в связи с законом о печати, в большей или меньшей степени присущи и всем позднейшим законопроектам о СМИ в Армении. Работа по созданию пакета новых законов активизировалась в 1996-1997 годах. За это время было создано несколько проектов законов о печати, причём авторами их были как правительство и парламент, так и сами журналисты. Проект Ереванского пресс-клуба, охарактеризованный Николасом Данилоффым как отражение “советского менталитета”, интересен тем, как в нём благие пожелания свободы слова соседствуют с отражением стереотипов общественного сознания.

Несомненным достижением проекта является введение в оборот ряда новых для Армении подходов и понятий. Так, здесь впервые сказано, что государство, а не журналист отвечает за сохранение своих секретов (ст. 2.3). К благим пожеланием следует отнести запрет государственным органам учреждать СМИ и приобретать более 30% акций учредителя.

Одновременно в проекте Ереванского пресс-клуба остались такие понятия, как обязанности журналиста (ст. 12), запрет на “использование средств массовой информации в целях совершения уголовно наказуемых деяний…” (ст. 4.1) и на распространение СМИ, которые “в целом и систематически эксплуатируют интерес к сексу”.

Согласно этому проекту, учредители фактически имеют право влиять на содержание СМИ: “Издатель массовой информации реализует программу учредителя. Отношения между учредителем и издателем регулируются заключённым между ними договором” (ст. 8). Такого права не даёт действующий ныне закон, по которому договор между учредителем и издателем регулирует лишь хозяйственные и имущественные отношения.

В апреле 1997 года Национальное Собрание (парламент) Армении начал обсуждение законопроекта “О телевидении и радио”. Проект был жестоко раскритикован, и окончательное принятие его отложено на неопределённый срок. В этом законопроекте столько ограничений свободы слова, что нет смысла останавливаться на них так подробно, как сделано выше.

Несколько примеров. В статьях 3 и 19 говорится о недопустимости цензуры, “кроме случаев, предусмотренных законом”. Статья 25 запрещает использовать передачи “для пропаганды насильственного изменения и свержения конституционного строя, национальной, социальной, расовой и религиозной вражды, войны, а также передачи, имеющие отрицательное воздействие на воспитание несовершеннолетних”. Однако эти ограничения не распространяются на использование исторических и документальных материалов.

Согласно законопроекту, в Армении должна быть создана Национальная комиссия по телевидению и радио. Основные её функции - распределение эфирных частот и контроль за выполнением закона. Однако комиссия также следит за тем, сколько времени в эфире звучит иностранная речь (не более 45 минут в день на каждом языке, и не более 50% иностранных песен - остальные на армянском языке), разрешает исполнение договоров между иностранными телекомпаниями и юридическими лицами в Армении, выясняет соответствие телерадиопередач действующему законодательству. Стоит ли комментировать?..

Естественно, что когда речь идет о столь больших полномочиях, особо важным становится вопрос: а кто назначает членов комиссии? И тут найдено простое, незатейливое решение: президент страны, который выбирает из числа кандидатур, представленных спикером парламента, премьер-министром, а также творческими союзами. Впрочем, президент может и сам выдвигать кандидатов, которых сам и назначает на должность.

Вывод, кажется, ясен: президент и привёдшая его к власти политическая сила получают в бесконтрольное пользование теле- и радио- эфир и право диктовать свою волю не только государственному телерадиовещанию, но и частным теле- и радиостанциям (кстати, авторы закона не видят разницы между государственным и общественным телевидением).

Думается, нужно принять во внимание тот факт, что этот законопроект готовился уже в иное время и в иной общественно-политической ситуации, когда на первый план для властей выдвинута проблема сохранения власти в стране, где весьма сомнительна легитимность и парламента, и президента.3 Кроме того, ясно, что телевидение является самым влиятельным средством массовой информации и самым серьёзным рычагом воздействия на общественное мнение. А правящая верхушка не хочет отказываться от столь важных средств контроля за общественным мнением.

Нельзя не согласиться с книгой, выпущенной Яши Ланге. в том, что для реальной свободы слова нужны, кроме законодательной базы, также соответствующая политическая культура, независимая судебная система и экономическая ситуация.4 Кроме того, известный случай с Павлом Шереметом ещё раз напоминает, что “чем менее демократична страна, тем меньше значат в ней законы.” 5.

И наконец, как показывает практика взаимоотношений масс-медиа и власти во многих странах постсоветского пространства, очень важна статья 131 Уголовного кодекса Армении, карающая за клевету. Статьи 65, 66, 69, 70 наказывают за призывы к насильственному свержению законной власти, за пропаганду войны, расовую и национальную вражду, публикацию государственных тайн.


Далее