РОССИЙСКИЕ СМИ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ

Часть III. ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА В ОБЛАСТИ СМИ

Первая проблема - несформулированность этой политики. Не определён необходимый минимум государственных потребностей в информационной сфере. Не определён доступный для бюджета максимум, отведённый на эти цели государством.

Один из самых ярких примеров - создание в 1997-м телеканала КУЛЬТУРА, показавший, что при отсутствии разумного и действенного соответствия между потребностями и возможностями крайне необходимое обществу начинание оказывается не более чем декларацией о намерениях. Бюджетное финансирование минимально и категорически недостаточно, а реклама запрещена. Как выжить каналу, если он не найдёт нелегальных или полулегальных спонсоров? Или он должен превратиться в отхожее место для программ РТР?..

Второе, что вызывает тревогу - расхожее представление о едином информационном пространстве (ЕИП). Из него создан некий фантом, которым все клянутся, но никто толком не знает, в чём его суть. Почему-то считается, что ЕИП - это возможность на всей территории государства распространять одну и ту же информацию. Мы же рассматриваем ЕИП как возможность обеспечить каждого гражданина максимально полным спектром фактов и мнений, имеющихся в стране. В т.ч. непременно и с версией государственных органов, т.е. с официальной версией, которая, как подсказывает опыт, тоже не может и не должна претендовать быть истиной в последней инстанции. Напротив, именно из того, насколько эта версия подтверждается иными версиями и фактами, гражданин имеет возможность сделать вывод о качестве избранной им власти.

Так что разрыв заключается вовсе не в том, что федеральные газеты становятся газетами “внутри Садового кольца” или в том, что радиочастоты переходят от государственного собственника к частному. Разрыв возникает тогда, когда ни газета, ни радио, ни телеканал, независимо от формы собственности, не дают и не пытаются давать максимальный спектр мнений и взглядов существующих в обществе, да и не считают себя обязанными это делать.

Второй разрыв ЕИП - это когда на отдельных территориях РФ практически устанавливается монополия на местную, региональную истину. Такие попытки, и достаточно успешные, предприняты в Псковской области, в Башкортостане, в Кемерово, в Удмуртии, да и в Москве. Например, ни одно московское СМИ не решилось озвучить возникшие в обществе сомнения относительно поразительной закономерности, проявившейся при выборах в Московскую Думу, когда весь “список Лужкова” одержал повсеместную победу. Так что гражданам осталось думать, что Юрий Лужков - первый смертный, которому удалось отменить теорию вероятности.

Просматривается и совершенно новая, характерная и для 1997 года тенденция: выдать за государственную политику по спасению прессы меры по огосударствлению средств массовой информации на местах. Причём эта противоречащая самому смыслу свободы слова деятельность поддерживается и нынешним составом Государственной Думы, и исполнительной властью в регионах. С одной стороны, в принятых поправках к ранее появившимся законам понятие “государственные СМИ”, усилиями думского комитета по информационной политике и связи, становится практически безразмерным. К ним теперь могут быть отнесены не только финансируемые государством масс-медиа, но и частично дотируемые из местных или муниципальных бюджетов; и те, где какой-либо властный орган является соучредителем (даже если не внёс ни копейки средств); и те, на кого распространяются налоговые льготы, предусмотренные федеральными законами.

В Ростовской области предпринята попытка принять местный закон, объявляющий все получающие дотации газеты муниципальными предприятиями, причём загоняют их в муниципальное “стойло” прямой угрозой отказать в дотациях. В других регионах этот “стихийный” процесс обходится вообще без закона. Сведения о произвольном отказе от учредительства или навязывании соучредительства без каких-либо консультаций со другим учредителем (обычно это трудовой или журналистский коллектив редакции), идут практически отовсюду. Особенно усиливались эти процессы в ходе региональных выборов, когда вновь избранная власть лишает расположения и поддержки СМИ, не симпатизировавшие ей на выборах. И, напротив, навязывает свой патернализм (с прибавкой дотации) тем, кто “вёл себя правильно”.

Впрочем, и со стороны федеральной власти допускались подобные насильственные приёмы. Достаточно вспомнить два распоряжения г-на Чубайса об увольнении редактора тамбовской газеты (впоследствии отменённое) и редактора журнала Российская Федерация (в дальнейшем заменённое на отказ правительства от прав и обязанностей учредителя журнала).

Может быть, не самая существенная, но характерная деталь отсутствия государственной политики в отношении прессы - это (без-)деятельность МИД РФ по защите прав российских журналистов в ближнем зарубежье и прав россиян на полноту и достоверность информации, оттуда поступающей. Никакой реакции на изгнание из Белоруссии журналистов, представлявших российские СМИ, Леонида Свиридова и Александра Ступникова. Никакой реакции на закрытие корпункта НТВ в Крыму, полное отсутствие интереса к расследованию убийства журналиста Виктора Никулина в Таджикистане - вот далеко не полный перечень свидетельств равнодушия государственного органа к судьбе российских журналистов и российских средств массовой информации, которым именно МИД должен был обеспечить возможность свободно собирать и передавать российским читателям и зрителям подробную и непредвзятую информацию.

Можно констатировать, что некоторый либерализм 1995-го и начала 1996-го годов в 1997-м сменился практическим свёртыванием государственной поддержки СМИ и отданием их на произвол местных властных элит (см. об этом “Обращение руководителей СМИ к главе государства”, Российская газета, 18.Х.97). Остаётся сделать вывод, что вместо того, чтобы стимулировать саморегулирование прессы, государство в лице обеих ветвей власти, административной и законодательной, как в центре, так и на местах стремится вводить новые механизмы её регулирования и расширять сферы их применения.


Далее