Беймбет ИРМУХАНОВ,

доктор исторических наук, профессор

Казахская государственность и государственность казахов

Историко-политологический взгляд

Своеобразие государственности хунну проявляется ярко в механизме государства, т. е. в отсутствии регулярной армии, функции которой выполняет всеобщая воинская повинность (народное ополчение), как и армии чиновников, полицейских, судей, тюрем, ибо простота общественных отношений, отсутствие между знатью и рядовыми кочевниками страшной имущественной пропасти не требуют мощных карательных и исполнительных органов, как в европейских государствах.

В источниках нет прямых указаний на то, кто же отправляет правосудие у хун-нов, хотя и перечисляются меры наказания за преступления. По данным китайских хроник, длительных судебных тяжб у хуннов нет, "суд более десяти дней не продолжается. В целом в государстве узников бывает несколько десятков человек" (Бичурин Н. Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Часть 1. М., 1950). Подобный результат определяется не столько жесткостью и жестокостью наказаний, но, главным образом, это следствие строгого соблюдения народных обычаев и норм поведения, простоты нравов и здоровой морали при ведущей роли родовых институтов.

Говоря о хуннской государственности, нельзя не признать справедливости замечания Л. Н. Гумилева о том, что она зиждется на базовой идее о земле как фундаменте государства, поголовной воинской повинности, которая консолидировала племя, предотвратила разложение. родового строя, законсервировала его на многие века (Хунну. М., 1960). Хунны создали удельную систему государственности, получившей впоследствии широкое распространение среди кочевников Евразии.

Государственность хуннов в своих основных принципах стала универсальной моделью для государственных образований евразийских кочевников. Из этой модели проистекает и казахская государственность, которая проявляется и в верховенсве ханской власти, и в сохранении родового строя, родовых отношений как социально-экономического и политического базиса государства. Сохраняет свою функцию армии и народное ополчение. Что касается утверждения Моисеева о том, что казахское общество еще в XVIII в. пребывало на стадии военной демократии, - это явное недоразумение: это понятие означает власть военных вождей в условиях разложения первобытнообщинного строя, который был характерен для кочевников VIII-III вв. до н. э., т. е. саков и савроматов.

Евразийские кочевники создавали свою государственность, исходя из естественной потребности в независимости и с учетом своих возможностей всеми средствами отстоять эту независимость. Согласно степной традиции (наподобие сегодняшней ООН, членство в которой де-факто и де-юре закрепляет государственный суверенитет страны), провозглашение хана означало образование государства, ибо хан (шаньюй, каган, ябгу, султан) был не просто символом, а реальным политико-правовым воплощением государстенности. Любопытно, что разработчики второй Конституции РК, объявив Президента символом и гарантом государственной власти (ст. 40), сознательно или нет, но сильно напомнили о сущности традиционной ханской власти.

Разумеется, не каждое кочевое общество может "разродиться" государственностью. В этом смысле актуальна мысль В. В. Бартольда о том, что "кочевой народ при нормальных условиях не стремится к политическому объединению" (т. 5). Он же говорил об отсутствии государственности у кипчаков, туркмен, хотя и признавал, что у кипчаков были отдельные ханы, но никогда не было хана всех кипчаков. По словам П. Голдена, не создали государственности в причерноморских степях огурские племена, печенеги, торки-огузы, половцы.

В позднее средневековье и в новое время не имели своей государственности киргизы, каракалпаки, башкиры. Интересно, что ханами у них нередко провозглашались казахские султаны, вероятно, не только потому, что они были чингизидами (их было немало и в других странах), но и потому, что учитывался опыт казахской государственности. Неслучайно Бартольд подчеркивал, что казахи уже в начале XVI в. были могущественным народом, имевшим своих ханов и нередко одерживавшим победы над своими соплеменниками, владевшими Самаркандом и Бухарой (т. 9). Конечно, внешние факторы играли важную роль в становлении государственности кочевников, однако сводить все дело государственности только к ним, отрицать внутренний импульс народа к государственности, абсолютизировать указанную мысль Бартольда означало бы ограничение, сужение факторов образования государственности.

Отрицая казахскую госу-дарственнбсть и Казахское ханство, исходя лишь из ситуации феодальной раздробленности в начале XVIII в., В. Моисеев, на наш взгляд, серьезно отходит от принципа историзма, который велит рассматривать вопрос не с политических и психологических позиций сегодняшнего дня, а учитывая политические и психологические позиции того времени. К слову сказать, в своем труде "Джунгарское ханство и казахи XVII-XVIII вв." (1991) автор исходит из признания государственности и государства казахов.

Казахская государственность - это историческая реальность, ее хронологические рамки: XIV-XIX вв., т. е. время от образования Ак Орды до отмены царским правительством института ханства. На этот отрезок времени приходится существование единого казахского государства.

Ликвидация казахской государственности - не просто насильственный акт, это начало новой эпохи в истории казахского народа, его государственности, означавшей неразрывное единство социально-экономического базиса(родового строя) и политической надстройки - ханской власти и отражавшей государственные устремления одного этноса - казахского народа. Царизм, ликвидировав последние остатки казахской государственности (института ханства, биев и т. д.), разрушает и ее экономический базис: кочевничество, родовой строй. Так, правительство захватывает плодородные казахские земли, не считаясь с естественным территориальным (родовым) расселением казахов, насильственно втискивает их в искусственно созданные административные единицы.

Понимая, что только военной силой не удержать такой многочисленный народ, как казахи, занимавший к тому же гигантскую территорию, правительство стремится к резкому увеличению доли русского населения в крае. Проводимая со 2-й половины XIX, особенно в начале XX в., переселенческая политика преследовала главным образом цель изменить демографическую ситуацию в Казахстане. Правительство в значительной степени преуспело в реализации своей политики: если по переписи 1897 г. казахи составляли 81% населения края, а русские -11%, то к 1914 г. соответственно 58,5 и 29,6% (Асылбеков М., Галиев А. Социально-демографические процессы в Казахстане. 1991). Политика царизма усиливала гнет и бесправие казахского народа, серьезно угрожала его этнической идентичности. Для упрочения русского господства, писал В. В. Бартольд, считалось полезным "исчезновение старых традиций" и даже "старых исторических имен" (т. 2, ч. 1).

Таким образом, русское подданство обошлось казахам потерей своей государственности, глубокими общественно-экономическими переменами, радикально повлиявшими и на экономическую основу казахского общества - родовой строй. Отныне судьба, будущее народа, его государственности неразрывно связаны с историей России, русского народа. Борьба казахского народа за свое национальное и социальное освобождение становится неотъемлемой частью демократического, освободительного движения в России.

После происшедших перемен в казахском обществе теряет смысл идея восстановления казахской государственности, адекватной иной эпохе, чем внутренние и внешние факторы Казахстана XX в. Отныне можно говорить только о государственности казахов, которая и стала возможной после победы Октябрьской революции. И даже образование независимого государства-Республики Казахстан - не может быть типизировано как казахская государственность, она означает государственность казахов, хотя для внешнего мира выступает как национальное государство. В "Концепци формирования государственной идентичности Республики Казахстан" справедливо указывается: "Оставаясь национальным государством, Республика Казахстан выражает теперь интересы всего населения, независимо от этнической принадлежности".

В последнее время усилиями отдельных исследователей, писателей "доказываются" реальность и даже всемогущество родовой основы современного казахского общества. Так, Н. Амрекулов пишет: "У нас не изжито родо-племенное (клановое) построение общества, род господствует над индивидом" ("Караван", 17.07.1998). Категоричен Ш. Кусаинов, когда утверждает: "Тайповая структура осталась практически полностью сохраненной" ("Казахстанская правда", 16.05.1998). Заявляют о "симбиозе командно-административной системы с родо-племенными и жузовыми интересами" и даже о некоем фатальном процессе "самопроизводства родо-племенного деления", приводя при этом устрашающие цифры этого саморазмножения, Е. Абенов, Е. Аргынов, И. Тасмагамбетов (Казахстан: эволюция государства и общества, 1996).

Между тем родо-племенная структура казахского общества была основательно разрушена еще, как мы отмечали, в годы царизма. А вот мнение известного тюрколога С. Г. Кляшторного: "В составе империи уже в конце XIX в. был до известной степени преодолен жузовский сепаратизм и достигнута та степень консолидации казахского народа, без которой была бы невозможна нынешняя казахская государственность" ("Наука Казахстана", 1-15.04.1996).

В годы советской власти казахи, как и другие народы, были так перемешаны (перемолоты), что говорить о каком-то сохранении родового строя выходило бы за грани разумного. Нынешний интерес к родо-жузовской проблеме искусственно подогревается уратрайбалистами и политиканами, которые стремятся свести причины бедственного положения казахского. народа (как и других народов) к сохраняющейся якобы родовой системе. Это и результат серьезного отставания отечественной историографии, оказавшейся заложницей иной чем родовая системы - номенклатурной. Шумиха вокруг родовой проблемы объективно "работает" на правящую элиту, создавая видимость национальной проблемы. Причины коррупции, коррумпированности верхов нельзя и невозможно объяснять этническим или родовым происхождением. Они лежат в иной плоскости.

Вопреки стенаниям и тоске по безвозвратно прошедшему - родовому - строю, Республика Казахстан будет строиться на основе современных ценностей и реалий.

(Окончание. Начало в №№ 156, 157).

"Казахстанская правда", 25 августа 1998 года № 161 (22632)