Featured

Акежан Кажегельдин: «Прямого контакта рабочего класса с политическими силами в Казахстане нет»

ak 140Суд по Жанаозеню занимает умы общественности Казахстана. О том, что представляет собой этот процесс для будущего республики, и об этом будущем в общемировом контексте в эксклюзивном интервью «Новой» — Казахстан» говорит бывший премьер-министр страны, а ныне ведущий оппозиционный политик в изгнании Акежан Кажегельдин.

 

Виталий Волков: Что представляет собой суд в Актау с точки зрения политизации общества - это отрицательный мобилизующий фактор, или это все же форма аномальной, но реальной коммуникации между центральной властью, властями на местах и рабочими, осуществляемой через прокуроров и адвокатов?

 

Акежан Кажегельдин:

Судебный процесс в Актау абсолютно аномальный. Это нарушение всех институтов, действующих в республике, и классический пример кризиса системы. В отличие от событий декабря 1986 года ни у кого сейчас не будет возможности списать беду ни на Политбюро, ни на Соломинцева, ни на Горбачева, или ничего не понимавшего в местных реалиях Колбина. Все, что произошло в Жанаозене, произошло между нами, казахами, на 20-м году независимости. Казахи стреляли в казахов. Нельзя поступать с гражданами по принципу демонстрации силы. Это порождает силу ответного сопротивления. Сейчас вся республика проходит экзамен на будущее этого государства в нескольких аспектах. Первый - это правовой аспект. Есть прямая угроза тому, что суд может закончиться неправосудным решением.

 

Обнаружились многочисленные факты получения доказательств и признаний противозаконными средствами — пытками. Что должен сейчас сделать любой судья: остановить процесс, вернуть дело в прокуратуру на доследование, а по фактам нарушения следственными органами прав граждан возбудить новые уголовные дела, провести новые расследования и подтвердить или опровергнуть факты, которые всплыли. В противном случае у абсолютного числа граждан республики этот процесс вызовет негативное восприятие. А суд семимильными шагами идет к неправосудному решению. Вопрос лишь будет заключаться в том, сознательно ли пошел на это судья, из-за чьего-то давления или он - жертва слабой квалификации.

 

Второй аспект - это преступления против собственности. Есть сгоревшие здания. За эти преступления надо наказывать. Но именно тех, кто это конкретно совершил, а не тех, кто семь месяцев стоял на площади. Есть и второй процесс - над теми, кто стрелял в людей. За 20 лет бывали трудные времена, когда у милиции не хватало средств не только на технику и переоснащение, но даже на обучение. Но последние 10 лет страна тратит огромные деньги на обучение полицейских тому, как пользоваться водометами, щитами, газовыми баллонами и специальным оружием. Ни в какой стране  не разрешается применять против невооруженных людей огнестрельное оружие.

 

Парадокс казахской действительности в том, что те, кто семь месяцев стояли и добивались требований, которые были признаны президентом республики через два дня после кровавых событий абсолютно правомочными, уже несколько месяцев находятся за решеткой, а те, кто стрелял в своих граждан, находятся под подпиской о невыезде.

 

Пройдут годы, и этому будут даны оценки. Сейчас у судьи, у прокуроров (и, я очень надеюсь, у нынешнего «несоветского», «некондового» генпрокурора) есть шанс войти в историю страны людьми, которые продемонстрировали высокие профессиональные и гражданские качества. История казахов помнит имена справедливых судей, которые двести лет живут в наших легендах. Точно так же будут помнить имена тех, кто принимал несправедливые решения. Имя Голощекина до сих пор у нас нарицательное, хотя люди умерли от голода в тридцатые годы прошлого века.

 

ВВ:

Что Вы предлагаете?

 

АК:

Я надеюсь, что весь процесс будет остановлен и проведен заново и будут осуждены те, чья вина в поджогах частной собственности, в разбойных нападениях на сотрудников органов государственной власти будет доказана. Ходят слухи о людях, которые масками закрывали свои лица, которые откуда-то приехали, а потом исчезли. Да, их трудно поймать. Но на то и щука, чтобы карась не дремал. У вас огромный штат спецслужб, у вас миллионные бюджеты. Ищите и поймайте их. Кто дал установку за четыре недели всех поймать и за шесть недель всех осудить? У нас уже в истории Казахстана был лихой господин Алиев, который за три недели находил преступников, за четыре доводил дело до суда, и людей осуждали на четыре-пять лет. Надо найти виновных, а если не удастся, то честно объявить об этом. И одновременно необходимо объективно, с доказательной базой, выявить и осудить тех, кто применил оружие против своих граждан. Если этого не произойдет, возникнет другая проблема - стоит выплеснуться капле ненависти между нами, казахами, как возвращения обратно уже не будет. В обществе много радикально настроенных людей, которые скажут - если им можно стрелять, нам тоже можно.

 

ВВ:

Кто должен и кто сможет взять на себя ответственность за произошедшее и происходящее?

 

АК:

У нас идет эрозия власти. Местный аким и его заместитель говорят, что они знали, что происходит, и видели, к чему это ведет, и доложили наверх. То же говорит заместитель акима области. Сам аким где-то отсиживается. Люди своих руководителей областей не избирают, боле того, в Актаускую область, например, назначают людей, эту территорию не знающих. Мы получаем институт власти, который перед народом не отвечает, а боится только верхов. А верха обмануть легко. Центру лишняя головная боль не нужна.

 

И эта эрозия власти распространилась до самой Астаны. Министр внутренних дел, аким области, глава кабинета министров должны попросить об отставке. А уж отпустит их президент или нет — другой вопрос. Отправит - значит общество будет знать имена тех, кто ответствен за Жанаозен. Если этого не произойдет, он с ними поделит ответственность так же, как ее поделил новый парламент. Никто в парламенте даже не потребовал от кабинета министров отчета на закрытом совещании, что же все-таки произошло. А тем временем на каждой кухне, на каждом собрании люди по всей стране говорят об этом. Это и есть кризис в умах.

 

ВВ: Давайте посмотрим на события в Жанаозене в ином ракурсе. Современная социальная наука доказала, что рабочее протестное движение, пусть поначалу путем кровавых столкновений с властью, сыграло важнейшую роль в формировании тех социальных государств, которые принято называть западными демократиями. В Казахстане сейчас, в отличие от всех стран региона, а, может быть, и всего СНГ, протест принимает именно форму рабочего движения. Каковы его перспективы?

 

АК:

Такого разворота никто не ожидает, но по сути это закономерный вопрос. В отличие от многих соседей Казахстан - государство с ярко выраженным индустриальным сектором в экономике. Он добился такого развития будучи в составе СССР. Это была стратегия правительства Советского Союза, вызванная, прежде всего, Второй мировой войной, когда многие промышленные мощности вынуждены были эвакуировать на Урал и в Западную Сибирь, а, во-вторых, благодаря природным богатствам. Эта составляющая и сейчас в Казахстане отличительная черта экономики, влияет на социальный спектр и выделяет помимо политических, этнических и иных групп в отдельную силу сплоченную мультиэтническую группу - высокоорганизованный рабочий класс, работающий в составе больших корпораций.

 

Но сейчас проявилась ситуация, которую несколько лет трудно было себе представить, потому что в индустриальных секторах экономики, особенно связанных с экспортом сырья, менеджеры корпораций и их владельцы вынуждены были обращать внимание на такой фактор, как зарплата, которая там была заметно выше, чем в других отраслях. Долгое время правительству казалось, что контингент со сравнительно высокой зарплатой (а это сконцентрированный многочисленный контингент рабочих и инженеров плюс семьи, можно считать десятки тысяч), который работает на предприятиях-экспортерах, будет обеспечивать социальное спокойствие. Но за последние двадцать лет развития новой капиталистической экономики внутри казахского народа произошло существенное расслоение: абсолютное большинство работающих на предприятиях, связанных с крупными производственными мощностями, это казахи, но и собственность либо находится в руках казахов, либо управляется казахами. И владеют ею не более ста человек.

 

Сейчас это расслоение стало очевидным, а информационное пространство настолько разжиженно, что барьеры в нем ставить бесполезно. Поэтому на фоне кризисных процессов в экономике и ее сильной зависимости от конъюнктуры как на экспортируемые, так и на импортируемые товары, это не только ударило по настроениям, но и привлекло внимание тех немногих активистов, которые полагают, что у рабочего движения в Казахстане есть большое будущее. Все эти обстоятельства с конца 2011 года определяют общественно-политическую жизнь и отодвинули на второй план  привычные политические организации как разрешенные, будь то официально зарегистрированные как правящая партия, будь то не разрешенные, как партия «Алга». Но пока еще рабочие в одно движение не объединились.

 

ВВ:

Из среды рабочих польских верфей в свое время выдвинулся такой лидер как Лех Валенса. В казахстанских рабочих «моносредах» - нефтяников, шахтеров — пока не видно новых лидеров. Парадокс, что их интересы еще недавно старался представлять Мухтар Аблязов, который по логике — их главный классовый противник...

 

АК:

Рабочие, объединенные в рамках одной шахты, к примеру на Казахмысе, могут сыграть в условиях Казахстана исключительную роль. Наша экономика держится на нескольких опорах. Это крупные предприятия-производители экспортного сырья. И если кому-то в голову придет отмобилизовать эту силу, то государству и правительству может быть нанесен сокрушительный удар с привлечением сравнительно незначительных политических усилий. Но кто сможет отмобилизовать эту силу? Желающих много. Один из вариантов - это окружение Мухтара Аблязова. Но его задачи, связанные с протестными настроениями рабочих, чисто тактические, у него нет стратегии, и совершенно иные политические цели и мировоззрение, не подходящие для того, чтобы возглавить рабочее движение Казахстана. Он как политик расшатывает там, где и без него шатается. Нынешние партии работают циклично, только в предвыборной обстановке, и, как правило, через ТВ и газеты. Крайне редко эти институты прямо контактируют с людьми, а если и контактируют, то только на организованных митингах, собраниях, встречах, куда, как правило, ходят одни и те же люди. Прямого же контакта между рабочим классом и политическими силами в Казахстане нет.

 

Но есть потенциальные лидеры — это казахстанские социалисты, которые работают на профессиональной основе уже много лет, и сейчас наступило их время. Но у рабочего класса задачи, как правило, тактического толка, и если правительство станет проводить грамотную социальную политику и работать как с работодателями, так и с профсоюзами, то есть все предпосылки не довести ситуацию до крайности. Но события последнего года показывают, что никто, к сожалению, ничему не учится.

 

Законодательство Казахстана предусматривает всевозможные регулирующие процессы и трехсторонние договоренности между рабочими, менеджерами и государством, но к этим договоренностям надо относиться очень серьезно. А у нас с этим крайне тяжело в последнее время.

 

Виталий ВОЛКОВ, эксперт по Центральной Азии в Германии, специально для «Новой» — Казахстан»

Статьи по теме

Это возврат активов или сделка с ворами?

Это возврат активов или сделка с ворами?

More details
Депутат требует запретить банкам, получившим помощь из Нацфонда, выплачивать дивиденды акционерам

Депутат требует запретить банкам, получившим помощь из Нацфонда, выплачивать дивиденды акционерам

More details
Эксперты Комитета против пыток высоко оценивают усовершенствование законодательства Казахстана

Эксперты Комитета против пыток высоко оценивают усовершенствование законодательства Казахстана

More details